Лаврентий Берия – самый загадочный персонаж советской истории. Он сейчас в центре внимания, потому что именно ему обязаны мы советским ядерным проектом, без которого, как считают многие, третья мировая война стала бы неизбежной и оказалась бы нами проиграна. В тайны этой личности попытался проникнуть писатель, публицист, креативный редактор «Собеседника» Дмитрий Быков.
На пороге реабилитации
Советская наука – в том числе служившая обороне, а по большому счету другой и не было – курировалась в послевоенное время Берией, и космический наш прорыв тоже следствие его кураторства, хоть и осуществился он через 8 лет после его смерти. Про эту смерть, кстати, тоже ничего достоверного не известно.
Берия – несостоявшийся отец перестройки, куда более радикальной, чем горбачевская: при нем было задумано объединение Германии, им инициирована масштабная амнистия (причем вторая – первое послабление он устроил в тридцать восьмом). Он не был, конечно, либералом – был прагматиком, делающим в каждый момент именно то, что выглядит самым эффективным да вдобавок помогает усидеть у власти. Я сталкивался с полярными его оценками: Окуджава называл его чудовищем, потому что лично его винил в аресте родителей – они были знакомы еще по Кутаиси, и мать Окуджавы арестовали после того, как она попыталась искать у Берии заступничества. Аксенов, напротив, считал, что Берия был обаятельным бандитом, а не закомплексованным злодеем, в отличие от Ежова, и устроил бы в России новый НЭП, если не полноценный капитализм. Берия оклеветан многообразно – из него сотворили сексуального маньяка, тень этой легенды тянется за ним и в сериал «Бомба», где он, кстати, уже вполне симпатичный, хотя и карикатурный персонаж. Между тем одно можно утверждать с достаточной уверенностью: на изнасилование 200 (по другой легенде, даже 700) женщин у него просто времени не было. Некоторое время я работал в детской редакции радиовещания на улице Качалова, ныне Малой Никитской, по соседству с особняком Берии, о котором ходили страшные слухи – якобы рядом с ним закопаны трупы его любовниц, которых для него похищали с московских улиц… Теперь там посольство Туниса, но слава у здания по Малой Никитской, 28 до сих пор самая дурная.
Подозреваю, что на Берию после его ликвидации (то ли летом, то ли в декабре 1953 года) особенно усердно клеветали: слишком много он знал про них про всех, в том числе про Маленкова и Хрущева, которым в итоге досталась власть. Думаю также, что из всех сталинских наркомов он был человеком самым властным, талантливым и влиятельным, а потому убирали его с особенной поспешностью, стремясь свалить на «Большого мингрела» все свои грехи. Побаивался его в последние годы и Сталин, и не без оснований.
Особая актуальность его личности и тайны – в том, что у нас сейчас крайне похожая ситуация. После культа личности не бывает спокойного транзита – всегда в той или иной степени попахивает смутой; тирания, мягкая или жесткая, всегда разрушает институты, и начинается грызня под ковром. О судьбе Берии невредно напомнить именно в такие времена. Самый сильный преемник мог бы обеспечить подданным совсем другую степень свободы – не косметический ремонт, а радикальную переделку жизни. Но именно ему не дадут оттеснить остальных и с переменами затянут так, что проводить их станет поздно.
Я не питаю к Берии особенных симпатий, но считаю, что время для разговора о нем пришло. Разумеется, после очередного приступа свободы, которым уже попахивает, мы узнаем гораздо больше – и о тридцатых, и о войне, и о пятидесятых. Но и при закрытых архивах кое о чем догадаться можно – ведь нам не зря дано циклическое развитие. Оно нужно, чтобы все на всё посмотрели сами и пожили при всех стадиях русского цикла.
Лаврентий Берия с женой Ниной Гегечкори
Засекреченная молодость
Пожалуй, единственное, что мы знаем о нем достоверно – дата и место рождения: 17 марта ст. ст. 1899 года, Кутаисская губерния, Мерхеули. На сохранившейся детской фотографии Берия – трехлетний бутуз с пистолетом, и чувствуется, что владеть этим пистолетом он будет хорошо. У него оказались прекрасные способности к учебе. Родители продали полдома, чтобы оплатить его учебу в Сухумском высшем начальном училище. Окончив его, переехал в Баку и продолжил обучение в строительном училище. По образованию он, кстати, архитектор (точнее, строитель-архитектор). Лично проектировал свою дачу в Гаграх – весьма скромная была дача (она теперь, перестроенная и усовершенствованная, значится в документах как гостевая резиденция краснодарской администрации; писали, что это личная дача экс-губернатора, потом недолгого министра сельского хозяйства А. Ткачева, – он, понятное дело, отрицал. Это к вопросу о соотношении советской и постсоветской России).
Первое место работы Лаврентия Берии – нефтяная компания Нобелей. В училище он входил в состав нелегального марксистского кружка и был его казначеем – деталь, часто упоминавшаяся после его «разоблачения», поскольку Иуда среди апостолов был кем? Правильно. Первая загадка в его биографии связана именно с Баку: там, как известно, советская власть установилась в апреле 1918 года и продержалась три месяца. Бакинские комиссары пытались бежать из города в Астрахань, но из-за недостатка топлива дошли только до Красноводска, где их и расстреляли местные эсеры. В Баку установилась Азербайджанская Демократическая Республика, просуществовавшая до апреля 1920 года. Все это время Берия оставался в Баку и числился конторщиком. Согласно его версии, он оставался тайным агентом большевиков (во главе бакинского подполья стоял Анастас Микоян). Согласно версии обвинения в 1953 году – когда надо было обвинить его в чем угодно, лишь бы хоть как-то обосновать низвержение – он пошел на службу в мусаватистскую контрразведку («Мусават» – «Равенство» – ведущая политическая партия в Азербайджане в 1918–1920 годах). Сам Берия говорил, что в контрразведку пошел по заданию партии. По этому же заданию сразу после победы большевиков в Баку он переехал в Тифлис, где, согласно автобиографии, вел подпольную работу под псевдонимом Лакербай; в меньшевистской Грузии работало представительство Советской России под руководством Кирова, и Берия якобы отсылал донесения ему. Агентом он был ценным, потому что, когда его арестовали за подготовку антименьшевистского восстания, Киров за него хлопотал; вскоре его выслали в Азербайджан. Согласно версии азербайджанской партийной деятельницы Ольги Шатуновской, все было несколько не так: Киров как раз давал в Баку телеграмму с требованием арестовать провокатора Берию; на какой стороне он в действительности работал в 1921–1922 годах, рассказать в тридцатые было уже некому, вознесение Берии на высоты власти началось позже убийства Кирова. В Грузии его действительно многие считали провокатором, и весьма вероятно, что мать Булата Окуджавы Ашхен Налбандян была арестована в 1938 году именно потому, что пришла к Берии заступаться за мужа, а Берия спешил убрать как можно дальше всех, кто знал его по Тифлису. Знал ли о его провокаторстве Сталин? Наверняка знал, да он и не особенно ценил идейных революционеров, большую их часть он ликвидировал в тридцатые. Ходили упорные и не подтвердившиеся слухи о том, что Сталин сам был завербован в 1906 году. Даже такой его враг, как Троцкий, в это не верил – и правильно делал; но вообще-то любому руководителю нужны скомпрометированные подчиненные. Есть, так сказать, за что дернуть.
Берия с сыном Серго
Грузия: палач и благодетель
Деятельность Берии в Грузии, где он вновь оказался после короткого азербайджанского периода, также оценивается противоречиво. С одной стороны, в качестве партийного руководителя Грузии он превратил ее в процветающий курортный край, с другой – уничтожил всех, кто был его потенциальным конкурентом, и фактически обескровил грузинскую культуру, науку, общественную мысль. Книги о Берии – как, увы, и книги о советском проекте – либо апологетичны, либо полны самой оголтелой ненависти, и трудно найти середину. С одной стороны, восторженно перечисляет один автор, превращение Грузии в цветущий курорт всесоюзного значения, снижение плана по хлебозаготовкам и перепрофилирование сельского хозяйства на фрукты, табак и чай, причем площади, занятые чаем, выросли почти втрое, а урожайность – в восемь раз! Грузинский чай как один из главных советских брендов – это Берии спасибо. Он понимал, что ломать экономику через колено не стоит, растить надо то, что растет, за что его и называли первым прагматиком в советской политике. Книга Сергея Кремлева (Безрука) так и называется – «Берия. Лучший менеджер ХХ века»). Модернизация Тбилисской обувной фабрики, не зря носившей имя Берии. Мелиорация Колхиды. Виноградарство. Пищевая индустрия. Культурная революция: двадцать новых вузов, ликвидация безграмотности, театры, причем не только интеграция с русской культурой, но и развитие литературы и драматургии на грузинском. Генплан реконструкции Тбилиси (1933).
А с другой стороны, статья Владимира Соловейчика так и называется: «Как Берия измывался над Грузией». По количеству расстрелянных во время Большого террора Грузия на третьем месте после Москвы и Украины. Доля репрессированных по отношению к населению в четыре раза выше, чем в среднем по СССР. Избиения и пытки, в которых Берия участвовал лично. Особенно яростно расправлялся он со старыми большевиками, которые либо знали о его сомнительном прошлом, либо указывали на плагиат в его «исторических» работах. (Правда, и большевики эти не слишком щадили противников – всем, как вскоре и самому Берии, воздавалось по вере.) Они отличались от Берии тем, что были образованнее, умнее, идейнее, но тут еще трижды подумаешь, кто безопасней – идейный большевик или менеджер.
Что Берия не пощадил грузинскую культуру – это точно: лучшие поэты и прозаики либо доведены до самоубийства, как Яшвили, либо расстреляны, как Тициан Табидзе, либо у них, как у величайшего поэта Грузии Галактиона Табидзе (двоюродный брат Тициана), взяли жен и других членов семьи. Стихотворение Галактиона «Ушла из дома и не возвратилась», написанное после ареста его жены Ольги Окуджавы (родной тетки Булата), без слез невозможно читать.
Вознесение
Вопрос о дате и месте знакомства Берии со Сталиным дискутируется поныне. В 1924 году Берия был зампредом грузинской ЧК и докладывал в ЦК (то есть лично Сталину) о настроениях Троцкого, лечившегося в момент смерти Ленина в Тифлисе со всей семьей. Доложил, что Троцкий подавлен и видит в перспективе только коллективное руководство страной и партией. Но это доклад, а лично они скорее всего увиделись в 1931 году, когда Сталин отдыхал в Цхалтубо и Берия руководил его охраной. Берия произвел на вождя наилучшее впечатление, и он начал его продвигать для начала во вторые секретари Закавказского крайкома партии. Это вызвало резкие протесты другого Лаврентия – первого секретаря Картвелишвили, старого большевика (с 1910 года), прямо заявившего: «Я с этим шарлатаном работать не буду». «Коба, я ослышался?» – переспросил руководитель закавказского совнаркома Орахелашвили. В доказательство того, что он не ослышался, Орахелашвили был через год переведен на должность заместителя директора института марксизма-ленинизма, а Картвелишвили – на партийную работу в Сибирь; в 1938 году расстреляны были оба.
Почему Берия не нравился старым большевикам – понятно: авантюрист без партийного прошлого, ретивый исполнитель, карьерист, умеющий угодить начальству. Правду сказать, у ленинцев и сам Сталин не пользовался особенным авторитетом, но он по крайней мере был старым подпольщиком, прошел ссылки, кое-что читал… Сталину же идейные большевики не были нужны вовсе, и Берия до 1938 года возглавлял грузинский ЦК, а в августе 1938-го стал первым заместителем Ежова. Ежов планировал провести на эту должность своего человека – ленинградского палача Литвина (зверь был исключительный, за 10 месяцев своего пребывания во главе Ленинградского НКВД расстрелял больше 20.000 человек). Как только Берия стал ежовским замом и постепенно, с ведома Сталина, прибрал к рукам все руководство наркоматом, Ежов все понял, а скоро попросился в отставку. Впрочем, Ежов все понимал с момента самоубийства жены, с самого начала тридцать восьмого. Берия во главе наркомата опять-таки успел создать о себе впечатление крайне противоречивое.
Евгения Гинзбург в «Крутом маршруте» вспоминает: низвержение Ежова всколыхнуло надежды на прекращение террора и оправдание невинно репрессированных. «Скажи мне, Берия, открою ль двери я?» – сочиняли узницы, узнав о новом назначении. Говорить о некоторой оттепели применительно к правлению Берии, вероятно, можно – вышла почти половина заключенных, взятых в 1937 году (по самым скромным подсчетам, взяли тогда 630 тысяч). Из 30.000 уволенных или осужденных офицеров вернулись в армию 40 процентов. При Берии резко изменилась кадровая политика НКВД: при Ежове высшее образование имели 10 процентов, при Берии – 35. Все это данные крайне субъективного цикла «Первого канала» «Забытые вожди», где Берия в 2017 году стал первым героем. Эксперты там уровня «знатока» Анатолия Вассермана – знатоком он действительно является, но блестяще доказывает полную независимость интеллекта от эрудиции; или вот еще историк Андрей Фурсов – человек вполне просвещенный, но весьма пристрастный, идеолог «геополитики» и «русской весны 2014 года». Он не то чтобы оправдывает Берию, но полагает, что его оклеветал Хрущев, что Берия был не кровожаден, а вот отец оттепели Хрущев – настоящий «стахановец террора». Эту версию наиболее охотно распускают сталинисты, Хрущев для них – враг номер один, но стереотип «кровожадный Хрущев против менеджера Берии» уже внедрен в общественное сознание.
Был ли Берия в действительности кровожаден, не скажет никто, и сам он, вероятно, не ответил бы: образцовый исполнитель, он проявлял те качества, которые требовались. В 1938 году надо было сместить Ежова и свалить на него все «перегибы» – и он с этим справился; между тем когда надо было проводить чистки в Грузии и – заездом – в Армении, никакого милосердия он не демонстрировал. Да и Ежов делал бы все то же самое, они все были винтики и менеджеры, в отличие от большевистской старой гвардии, у которой кое-какие принципы наличествовали (но в 1921 году никого не останавливали). Наверное, Тухачевский был умнее сталинских назначенцев, но при подавлении Тамбовского восстания действовал ничуть не гуманнее. Как замечает тот же Фурсов, пушистых тогда не было.
Лаврентий Павлович с дочкой Сталина Светланой на коленях –
практически член семьи. 1934 г.
Война
Война была для Берии временем сверхчеловеческого напряжения, небывалых преступлений и, не побоимся этого слова, великих свершений – словом, квинтэссенцией всей его биографии. К началу войны Берия возглавлял разведку и контрразведку, во время войны был членом Госкомитета обороны и курировал нефтяной, угольный и железнодорожный наркоматы, был заместителем главы правительства, с 1944 года – заместителем председателя ГКО и председателем оперативного бюро ГКО. С теми же блестящими организаторскими способностями курировал он лично депортацию чеченцев, ингушей, крымских татар, турок-месхетинцев, карачаевцев, балкарцев – всего 61 национальность, многие с лишением автономий. Для осуществления операции «Чечевица» (высылка полумиллиона чеченцев и ингушей) он лично прибыл в Грозный. Погиб в результате этой депортации каждый четвертый. Причины депортации темны – говорить о коллаборационизме чеченцев и ингушей невозможно, поскольку Чечено-Ингушетия не была оккупирована; сегодня Берию (и Сталина, инициатора массовых депортаций) оправдывают тем, что высылаемые народы демонстрировали нелояльность к советской власти. На самом деле маниакальная подозрительность Сталина к концу войны многократно выросла, он не мог простить поражений первых двух военных лет, подозревал в измене всех и опасался ее повсюду. Даже на приеме в честь Победы 24 мая 1945 года, произнося знаменитый тост за русский народ и его терпение, Сталин сказал (цитируем неотредактированную стенограмму):
«Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду».
Могло случиться, об этом говорит сам Сталин – понимавший, вероятно, меру собственной ответственности за предвоенный террор, голод и страх. Видимо, объектом депортации стали все народы, у которых высок был уровень внутренней солидарности – в том числе евреи, депортация которых была намечена на весну 1953 года. Сталин подавлял любые очаги потенциального сопротивления. От подданных ему нужно было одно – терпение.
К чести Берии надо заметить, что сторонником депортации лично он не был, предлагал подождать хотя бы до окончания войны. Но Сталин ждать не желал. Последствия этой операции мы расхлебываем до сих пор, и вряд ли найдется сегодня хоть один серьезный ученый, который признает депортацию следствием высшей целесообразности. Трудно представить, правда, каким должно было оказаться сопротивление сталинскому замыслу: один Микоян осторожно возражал, но, разумеется, остановить ничего не мог. Берия и здесь выступил образцовым исполнителем. Спорить о его моральной ответственности в этой ситуации бессмысленно: альтернативой в 1943 году могло быть только самоубийство. Впрочем, десять лет спустя его так и так убили.
В самом деле, в своей апологетической книге «Мой отец Лаврентий Берия» даже сын железного наркома признает депортации большой подлостью, хоть и утверждает, что отец против них возражал. Исторической необходимостью или авторитарностью власти оправдываются все мерзости в истории, но тут возникает вопрос: чего ради Берия так старался? Ведь он действительно хорошо делал все, за что брался – или что на него наваливали; что двигало этим образцовым карьеристом? Тут возможны только две версии. Или, раз попав в машину и став ее винтиком, он мог до конца только выполнять любые сталинские указания – это было вопросом жизни и смерти. Или он надеялся такой исполнительностью выслужить себе в конце концов первую позицию, пережить Сталина и осуществить собственные преобразования. Эта вторая версия гораздо интереснее, и к ней мы вернемся. Проблема только в том, что главный урок судьбы Берии состоит именно в неосуществимости такой программы. Того, кто после смены власти оказывается наиболее очевидным преемником, валят коллективным усилием, и шансов у него нет. Берия, в сущности, попытался повторить опыт Годунова – самого умного в окружении Грозного; в результате именно на него были повешены все грехи: от детоубийства (которого, по всей видимости, не было) до террора (который он добросовестно осуществлял, но пытался смягчать). Годунова ненавидели все бояре, Берию – все сталинское политбюро, он был для них таким же чужаком и выскочкой; Годунов до сих пор не отмылся от обвинений – что уж говорить о Берии! Годунову, правда, труднее отмываться: он-то не ковал ядерный щит.
Ядерный щит
Главной заслугой Берии с точки зрения современности – когда высшей ценностью объявлены «субъектность» и «суверенитет», – стал ядерный щит, выкованный под его непосредственным руководством. Атомный проект – это он, ракетный – тоже; да и в космос мы без него не стартовали бы первыми, хотя к моменту запуска спутника его уже четыре года как не упоминали нигде, а из Большой Советской энциклопедии потребовали вырезать, и многие читатели исполнительно поспешили это сделать лично – думаю, не без удовольствия. Берию странным образом никто не вспомнил добрым словом – даже ученые, которым он покровительствовал в шарашках. Сахаров в мемуарах писал, что у него были на редкость холодные манеры, неприятная внешность, никаких человеческих проявлений.
Работы по урану Берия контролировал с декабря 1944 года. С января 1946-го он сдал полномочия наркома внутренних дел Круглову и сосредоточился на атомной проблеме. Сколь бы ни преувеличивалась роль советского шпионажа в ее решении (внешнюю разведку, кстати, контролировал тот же Берия), разведка залежей урановых руд осуществлялась не шпионами. Юлий Харитон, один из ведущих советских физиков, замечал, что работа Молотова, руководившего атомным проектом поначалу, была неэффективна. С переходом дела в руки Берии все изменилось. Среди физиков существовал консенсус: из всех членов ЦК, из всех советских наркомов Берия был единственным по-настоящему обучаемым, быстро схватывающим и технически грамотным руководителем. То есть никто, кроме него, с атомным проектом не справился бы.
Шарашки не были идеей Берии. Это Ягода предположил, что военную технику не могут проектировать в гражданских учреждениях – нужно мобилизовать ученых, а наилучшим способом мобилизации является арест с последующим помилованием. Арестованный запуган, помилованный счастлив отработать вину (хотя ни в чем не виноват) – это довольно тонкая и эффективная иезуитская игра; первые шарашки появились после так называемых процессов очков и шляп, когда судили старых интеллигентов. Берия стал их курировать только в 1938 году, и Туполев, глава одной из крупнейших шарашек, где проектировалась военная авиация, отмечал, что его по крайней мере можно было переубедить, если приводить внятные аргументы. Берия был рациональным и совершенно безэмоциональным руководителем. Его интересовало дело. Не сочувствовал он никому. Но его подчиненные – ради все той же эффективности – могли по крайней мере рассчитывать на человеческие условия. Шарашки вроде знаменитой саровской, где появлялись и заключенные, и свободные физики, которых туда командировали, были единственно возможными в СССР интеллектуальными клубами: свобода слова была возможна либо в ГУЛАГе (хотя стукачи могли и там подвести под расстрел), либо под самым носом у «конторы», в ее научных недрах. Из шарашек вышло немалое число диссидентов – Сахаров был их вождем.
В 1949 году в СССР появилась атомная бомба, в 1953-м – водородная собственной оригинальной конструкции (сахаровская «слойка»). Это было заслугой советских ученых, а не Берии; но то, что в СССР сохранились ученые, было, пожалуй, заслугой Берии. Он умел уважительно относиться к тому, чего не понимал. И пусть это уважение диктовалось единственно прагматикой – другие не обладали и этой способностью.
Берия с товарищами едет в метро и читает газету. 1935 г.
После Сталина
После смерти Сталина Берия пробыл на свободе – а может, и в числе живых – не более трех месяцев. Но сделать успел достаточно, чтобы современники и сегодняшние историки могли уловить примерный вектор его деятельности – точнее, три вектора, которых вполне достаточно, чтобы судить о масштабах задуманной им перестройки.
Во-первых, без согласования с кем-либо (ни в какое коллегиальное руководство он, разумеется, не верил) он прекратил антисемитскую кампанию, наиболее резонансные расследования – «дело врачей», «авиационное дело», «грузинское дело» (одной из главных мишеней которого был он сам). Началась масштабная амнистия, касавшаяся прежде всего уголовников – но не только их. Он упразднил паспортные ограничения и «режимные местности». Во-вторых, несколько десятков масштабных и неэффективных проектов было остановлено, а множество гулаговских предприятий выведено из МВД и передано профильным министерствам. Одновременно он начал готовить объединение Германии, прямо назвав ошибочным курс на строительство социализма в ГДР. В-третьих, в национальной политике СССР он взял установку на «коренизацию», то есть на привлечение национальных кадров в руководство республик, что гарантировало им большую автономию – в перспективе Берия, по предположениям сына, мечтал о федерации со свободным правом выхода. Это успело привести к волнениям в республиках и даже антирусским выступлениям – словом, ко всему, что развалило СССР сорок лет спустя; но не будем забывать о том, что в 1953 году власть контролировала страну гораздо радикальнее и могла бы пресечь эти волнения, как сейчас любят говорить, жестче. Что получилось бы из реформ Берии, судить трудно, особенно если учесть, что популярностью он не пользовался и считался сталинским сатрапом номер один; но намерения очевидны – он занимался деидеологизацией экономики, децентрализацией власти, а в перспективе, видимо, и десоветизацией, поскольку неэффективность советской власти, прежде всего экономическая, была ему очевидна как никому. Он лучше многих понимал, что такая власть может существовать лишь при гиперразвитом репрессивном аппарате, а поддерживать такой аппарат и непрерывно нагнетать страх стране было уже не по силам – среди тех, кому нечего терять, начались восстания, ГУЛАГ закипал уже при Сталине, среди арестованных много было военных с боевым опытом, и революцией снизу, особенно после Воркуты, Норильска и Кенгира, пахло весьма серьезно. Смерть Сталина подтолкнула эти восстания, но начались бы они и при живом Сталине – страна была доведена до крайности. Берия начал десталинизацию весьма эффективно, но так называемые соратники вовсе не были в этом заинтересованы: Хрущев заговорил о «культе личности» лишь три года спустя и весьма половинчато. Конечно, спасибо ему и за это. Но остается лишь гадать, как далеко к 1986 году зашел бы Берия и каковы были бы контуры СССР после хотя бы года его неформального правления.
Терпеть его во власти не могли ни Хрущев, ни Маленков (тоже очень скоро сожранный коллегами), ни Микоян. Был ли Берия расстрелян 23 декабря 1953 года или убит еще при аресте 26 июня 1953 года, когда по поручению Маленкова его арестовал Жуков (причем Берия не сопротивлялся), при закрытых архивах сказать сложно, да и архивы вряд ли прояснят этот вопрос. Очевидно лишь, что никаким английском шпионом Берия не был и почти все предъявленные ему обвинения были фальшивыми – как, впрочем, и большинство обвинений, предъявленных им или при нем. Бытовое разложение, которое он признал в своем последнем слове (неизвестно еще, не фальсифицировано ли и оно), тоже остается недоказанным: известно, что у Берии было несколько долгих сожительств, несколько любовниц, но слух о том, что он изнасиловал сотни школьниц, впоследствии отравленных газом в подвале его особняка, – воля ваша, абсолютный бред. Видимо, страсть к власти была у него сильнее всех прочих. Но как Годунов стал с легкой руки современников виноват во всем, так и Берия сделался средоточием мирового зла. Трудно сомневаться в одном: среди всех наследников Сталина он был наиболее осведомленным, обладал массивным компроматом на всех подельников, а также обладал наибольшими талантами, прежде всего организаторскими. Быть лучшим из палачей тоже опасно, особенно если долго насаждаешь культ посредственности; потомкам будет уже не столь важно, палачествовал ты из личного зверства, ради служебного рвения или ради общественного блага.
Гадать о том, были ли у него шансы, бессмысленно, но эффективным руководителем-десоветизатором (или по крайней мере десталинизатором) стать он, пожалуй, мог. У него было уникальное для местных реформаторов сочетание прагматизма и сильной руки – получился бы редкий по российским меркам тип некровожадного диктатора. Впрочем, на этом посту, независимо от первоначальных намерений, легко увлечься. Да и популярностью в народе Берия не обладал – с харизмой было трудновато. «Какие отвратительные рожи, кривые рты, нескладные тела: вот Молотов, вот Берия, похожий на вурдалака, ждущего кола…» – писал в Париже весной 1953 года эмигрантский поэт Георгий Иванов, сам, правда, не красавец, но в известной прозорливости ему отказать нельзя. После тирана институты разрушены, и воцаряется не закон, а смута. Это еще один урок Сталина и его вернейшего ассистента, но и этот урок напоминать бессмысленно.
Итоги
…Ну, и все у них получилось. У них всегда получалось, потому что зло на коротких дистанциях вообще очень эффективно, и насилие – лучший способ для разрешения любых вопросов; Берия на этом фоне был не худший из насильников, ибо учитывал характер насилуемых – специфические черты, рельеф местности, исторические предпосылки.
У них получилась страна с государством, но без народа; с ядерным щитом, но без будущего; с полным растлением на всех этажах и полным отсутствием закона, с ликвидацией любых попыток сопротивления на много лет вперед, с поощрением самых разнообразных форм предательства и доносительства; с идеально налаженной системой отрицательной селекции, жертвой которой пал в конце концов и сам Берия, отлично понимавший, что его ждет.
«Такое ощущение, словно мы собираем машину, которая всех нас раздавит» – эти слова Кормильцева мог повторить о себе любой советский деятель, на любой должности; нельзя не признать, что Берия собирал эту машину особенно эффективно – и раздавила она его без сучка без задоринки.
Кстати, многие его любовницы были ему благодарны. Он умел быть и ласковым, и отзывчивым, и главное – с ним они побывали на пике могущества, все соседи опасались.
То же самое с полным правом можно сказать и о России. Так что по сравнению со многими другими ее любовниками, которые умели только бить и грабить, пить и плакать и были вдобавок импотентами, он был еще очень даже ничего.
И если его реабилитируют сегодня – это будет такой же выстрел в ногу, как несостоявшаяся, к счастью, установка памятника Дзержинскому. Дзержинский был чудовище, но с принципами; Берия был чудовище, но с оргспособностями. Реабилитировать их – значит, подчеркнуть полную несостоятельность нынешних.
А это, как хотите, не самая вредная перспектива.
* * *
Источник: